Господь — мой брокер - Страница 40

К оглавлению

— Как здоровье монсеньера?

— На этот вопрос я не могу ответить, поскольку здесь его больше нет.

— Нет? Где же он в таком случае?

— Где-то между Торонто и Гаваной.

— Гаваной, Куба?!

— Гаваной, Куба.

— Что ему делать на Кубе?

— Аббат понятия не имеет. Ему известно только то, что монсеньер украл у нас приблизительно…

Аббат слегка подтолкнул меня локтем и шепнул:

— Двадцать.

— Э-э… значительную сумму денег. Много миллионов долларов. Необходимо немедленно соединить отца настоятеля с кардиналом.

— Его преосвященства сейчас нет на месте. Возможно, если мне удастся поговорить с Аббатом, я сумею разобраться в этом деле.

— Не вешайте, пожалуйста, трубку, сейчас с вами будет говорить Аббат, — схитрил я.

Аббат выждал минуту и заговорил:

— Добрый вечер, святой отец. Я настоятель Каны.

— Да. Я узнал ваш голос.

— Неужели?

— По телевизионной рекламе. Той, с костылями.

— А-а! — сказал Аббат. Он поспешно перевел разговор на другую тему и объяснил положение дел.

Отец Ганс слушал не перебивая — до тех пор, пока Аббат не упомянул о трех миллионах, переведенных в банк на Сицилии. Он осведомился о дате перевода.

Когда Аббат окончил нашу скорбную повесть, отец Ганс спросил:

— Кто об этом знает, кроме вас?

— Никто, — сказал Аббат.

— И ни в коем случае не говорите никому ни слова. Наш отдел проведет доскональное расследование. С вами свяжутся.

Аббат откашлялся:

— Простите, святой отец, но я, наверно, не совсем ясно высказался. Дело в том, что нам нужны наши деньги, presto. У нас тут критическая ситуация. Необходимо перевести минимум два миллиона долларов в Чили, поставщику нашего вина, — причем сегодня, иначе наш монастырь будет опозорен на весь мир.

— Это невозможно, — сказал отец Ганс. — Всестороннее расследование займет по меньшей мере несколько недель.

— Святой отец, если мы не получим эти деньги немедленно, в пятницу в наш монастырь приедут сотрудники федеральных правоохранительных органов и арестуют нас. Огласка была бы весьма нежелательна не только для нас, но и для кардинала — как бы мы ни старались его оградить. Боюсь, властям очень скоро станет известно, что ответственный секретарь кардинала, его доверенное лицо, украл деньги у бедного, скромного монашеского ордена.

Наступила долгая пауза.

— Кардиналу хотелось бы избежать широкой огласки. Могу по секрету сообщить вам, что действия монсеньера вызывали у его преосвященства некоторое беспокойство. Кроме того, могу сообщить, что кардинал намеревался без предварительного объявления посетить ваш монастырь. Даже монсеньер об этом не знал.

— Нет, — сказал Аббат, — монсеньер был прекрасно осведомлен о том, что кардинал приезжает на текущей неделе. В пятницу он сам сообщил нам об этом. Мало того, воспользовавшись случаем, он прочел нам нотацию по поводу нашей собственной безнравственности.

— Невероятно! — сказал отец Ганс. — Но об этом он узнал не от нас! Кардинал весьма ясно дал понять, что его визит держится в тайне.

— Ну что ж, очевидно, тайное стало явным, и, очевидно, именно поэтому монсеньер и уехал. С нашими деньгами. За что, разумеется, несет ответственность его непосредственный начальник.

— Я сделаю все, что смогу. Немедленно перешлите мне по факсу имеющиеся в вашем распоряжении документы, в частности — касающиеся банка на Сицилии.

Всякие сомнения в важности сицилийского вклада отпали уже на следующее утро, во вторник. Мы с Аббатом шли через автостоянку в Паломнический центр, который решили открыть вновь, чтобы сохранить хоть какой-то источник дохода, как вдруг я заметил на стоянке седан и прислонившихся к нему двоих мужчин в темных костюмах. В голове у меня сразу мелькнула мысль о том, что в Бюро алкоголя, табака и огнестрельного оружия решили перенести предельный срок с пятницы на сегодня. Но когда они подошли к нам, мне показалось, что в них нет ни малейшего налета государственной казенщины. Федеральные агенты редко носят итальянские кожаные ботинки за шестьсот долларов.

— Простите, вы святой отец? — спросил один, в темных очках.

— Да, — сказал Аббат.

— Настоятель, да? Из рекламы? — У него было нью-йоркское произношение.

— Да, — сказал Аббат, расплывшись в улыбке.

— Отличная реклама! Моя жена заказала ящик — от своего ишиаса.

— Ах, — сказал Аббат, — не волнуйтесь, пожалуйста, мы как раз приступаем к выполнению заказов. Наша реклама встретила чрезвычайно широкий отклик. Но, уверяю вас, теперь ваша жена очень скоро получит вино.

— Спасибо. Весьма признателен. Я ей передам. Но мы ехали в такую даль не для того, чтобы беспокоить вас по пустякам. Мы ищем монсеньера Маравилью.

Тут у меня в голове промелькнула мысль о том, что их наверняка прислал кардинал, однако в них явно не было и ни малейшего налета ватиканской казенщины. Они не походили на переодетых солдат-швейцарцев.

— Позвольте спросить… кто вы такие? — поинтересовался Аббат.

— Мы хотим повидать монсеньера по личному вопросу. — Он протянул руку. — Джонни Корелли. А это мой компаньон, мистер Скарпатти. Из Палермо. Извините за беспокойство, но нам не удалось дозвониться до монсеньера. Нам необходимо с ним потолковать. Мы почти никогда не приезжаем к клиенту на место работы.

— Вообще-то его «место работы» — Ватикан, в Риме.

— Non sta la, — сказал мистер Скарпатти. — Не там.

Я узнал скрипучий голос из автоответчика монсеньера.

— По какому вопросу вы хотите видеть монсеньера? — спросил Аббат.

— Он задолжал мистеру Скарпатти небольшую сумму.